О самом Степане Афанасьевиче Саенко знали тогда мало. Было известно, что ему тридцать три года, родом он из Полтавы, трудился в Харькове столяром и подрядчиком по столярным работам. В апреле 1915 года был арестован за уклонение от призыва в армию и отправлен на фронт, откуда вернулся в феврале 1917 года. Тогда он стал в Харькове одним из организаторов и предводителей буйных отрядов Красной гвардии. После большевистского переворота служил в городской комендатуре, а в начале 1919 года стал комендантом Харьковского губЧК и ее концлагеря, где и заработал свою страшную славу…
При наступлении белых Саенко и его комендантский взвод покинули Харьков одними из последних. Опасаясь за жизнь своих близких и товарищей, оставшихся в городе, Саенко при отступлении увез с собой 37 «белых заложников» из числа харьковской интеллигенции, дворянства, купцов, промышленников и членов их семей. Через некоторое время из-за линии фронта к белым попало их коллективное письмо: «Мы, нижеподписавшиеся, группа заложников из среды жителей г. Харькова… убедительно просим Вас для спасения нашей жизни и во имя наших семейств принять решительные меры к устранению каких-либо насилий и репрессий над коммунистами, рабочими и их семьями, а также возбудить вопрос об обмене заложников, вывезенных из Харькова. Судьба наша в Ваших руках!»
Получивший этот «крик души» командующий Добровольческой армией белых генерал Май-Маевский взял в заложники семь горожан-евреев, которые тут же были расстреляны при известии, что часть «белых заложников» казнена Саенко по дороге в Орел. Так заложники порождали заложников, и смерть порождала смерть…
Отступив со своими силами в Орел, Саенко продолжал борьбу с теми, кто «шел против него и рабоче-крестьянской власти». В августе 1919 года его комендантский взвод стал ядром одного из Отрядов Особого Назначения (ОСНАЗ) Южного фронта. Воевал Саенко храбро и Гражданскую войну закончил, имея семь ранений и тяжелую контузию.
Дело ему теперь приходилось иметь не с «контриками», а с ворами и бандитами. В отношении последних он придерживался того мнения, что «хороший бандит – мертвый бандит». А потому маузер Саенко редко покоился в деревянной кобуре. Рассказывают, что как-то четверо вооруженных бандитов решили покончить с грозным милиционером, напав на него у дома на улице Клочковской, где он тогда квартировал. Вовремя заметив в темноте уголовников, Саенко выхватил свой маузер и смело вступил с ними в перестрелку. В этой ночной схватке он убил всех четверых бандитов, а сам не получил ни царапины.
Но даже для уголовного розыска методы работы Саенко оказались слишком крутыми, и с 1924 года его переводят на вполне мирную, хозяйственную работу – директором завода «Красная Нить», затем 1-го кирпичного, машиностроительного завода «Красный Октябрь» и т. д. Но и на этом, вполне мирном поприще, Саенко оставался самим собой, о чем свидетельствует, в частности, сохранившийся протокол партколлегии Харьковской губернской партийной комиссии от 20 марта 1925 года, разбиравшей очередной «некоммунистический поступок» Саенко. Из материалов следует, что «14 января 1925 года около клуба на Павловке тов. Саенко члену КМС тов. Ваваченко нанес оскорбления словами, …ударил ладонью по лицу, …начал избивать наганом по шее». В своих объяснениях Саенко сообщил, что «...в указанный вечер был в клубе на картинах, во время сеанса услышал шум и ругань, вышел во двор посмотреть и увидел, как группа Павловских хулиганов издевалась над одним пожилым гражданином, мешавшим пройти им в театр без билетов. Тов. Саенко… им пригрозил словесно, но, получив в ответ грубость, он тут же отлупил одного, а остальных разогнал. Сидя в театре ему сообщили, что группа парней желает его побить. Тов. Саенко указывает, что он вынул из кобуры револьвер и приготовился. Выйдя из театра, он действительно увидел группу парней, начавших по его адресу пускать колкости. Тов. Саенко указывает, что не мог перенести незаслуженных оскорблений, он подошел к ним, и одного, который вел себя особенно вызывающе, несколько раз ударил стволом нагана, а остальных разогнал…» Члены партколлегии, знавшие взрывной характер товарища, сочли его действия вполне правомерными.
В 1933 году, несмотря на его начальное образование, Саенко перевели на работу в Харьковский областной государственный арбитраж, где он сделал неплохую «юридическую карьеру», став к 1938 году главным арбитром области. К этому времени относится очередная «история», которую рассказывают о Саенко и которая, учитывая все предшествовавшие эпизоды его активной большевистской жизни, не кажется чересчур фантастичной.
В конце 1937-го – начале 1938 года «повадившиеся на охоту за старыми большевиками» сотрудники УНКВД по Харьковской области решили арестовать и Саенко. Как-то ночью оперативники прибыли в дом на улице Клочковской, поднялись по лестнице к дверям его квартиры и… застыли в нерешительности: на пороге стоял Саенко, сжимая в руке гранату времен Гражданской войны. Мгновенно оценив обстановку, оперативники предпочли ретироваться.
Но если чекисты теперь надолго забыли дорогу к дому Саенко, то ее продолжали помнить родственники и близкие его жертв 1919 года. Так в июне 1939 года ему подбросили записку. «Мстители» отмечали: «то, что Саенко продолжает жить в Харькове – исключительная наглость». Грозили «обыкновенному хаму из отбросов народа» самыми изощренными казнями и т. д. Вырвавшийся из цепких лап наркомвнудельцев, Саенко только посмеивался в ответ на такие угрозы…
И все же ему пришлось уехать из Харькова. Это произошло в октябре 1941 года, когда колонны немецких танков стремительно двинулись к городу. «Верный солдат партии» был эвакуирован с семьей в Казахстан, в город Акмолинск. Здесь, как везде и всегда, «на вес золота» ценились такие кадры: он был директором горнопромышленного комбината, начальником военного госпиталя. По иронии судьбы последней ответственной должностью в эвакуации для бывшего «коменданта губЧК» стал пост коменданта… спецсанатория ЦК ВКП (б) поселка Щучье в Курганской области. Теперь Саенко обихаживал спецконтингент – высокопоставленных советских чиновников, отдыхавших от треволнений военного времени.
В Харьков Саенко вернулся после его освобождения от немцев в сентябре 1943 года. Некоторое время был задействован на восстановлении городского хозяйства, а затем вернулся главным арбитром в Харьковский гособларбитраж. Фронт откатывался все дальше и дальше на запад, жизнь в городе постепенно входила в мирное русло.
Москва помнила и высоко ценила заслуги коммуниста Саенко. В 1947 году он был награжден орденом Ленина. На «заслуженный отдых» Степан Афанасьевич ушел в мае 1965 года, в возрасте семидесяти девяти лет, став «персональным пенсионером союзного значения». На покое он тихо жил в Доме старых большевиков на Сумской улице, среди таких же ветеранов партии.
Смерть пришла за старым чекистом летом 1973 года, 17 августа.
Александр Стрелков